Мойзес Наим - Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе
Гибельная конкуренция – образ, помогающий хорошо проиллюстрировать, какими бедами чревато распыление власти и ее последующий упадок. Когда власть трудно применять и удерживать, когда она распределяется среди широкого и постоянно меняющегося круга мелких субъектов, могут сложиться формы взаимодействия и соперничества, пагубные для общественного блага, угрожающие здоровью экономики, процветанию культуры, стабильности наций и даже миру на Земле. В политической мысли подобная ситуация отражена в классическом контрасте двух противоположностей: тирании и анархии. Чрезмерно сконцентрированная власть порождает тиранию. На противоположном полюсе чем более дробной и размытой становится власть, тем выше риск анархии – состояния, когда порядок сменяется хаосом. Обе эти крайности редки: даже у самых диктаторских режимов есть бреши, и в самых анархических средах рано или поздно возникает какое-то зерно порядка и какая-то власть, и хаос отступает. Но главный смысл сравнения в том, что активное размывание власти и неспособность главных ее субъектов главенствовать столь же опасны, как и чрезмерная концентрация власти в руках немногих.
Обширный упадок власти, когда каждый сколько-нибудь значимый участник может блокировать инициативы других, но ни один не в состоянии навязать остальным свою волю, так же опасен для национальной политической системы и общества, для любого социума и даже семьи, как и для международного порядка. Когда применение власти настолько ограничивается, наступает паралич, пагубный для стабильности, предсказуемости, безопасности и материального благополучия.
Берегись своих желаний: передозировка сдержек и противовесов
Есть много способов поддерживать порядок в среде, где власть распылена, эфемерна и подвержена распаду. Среди них федерализм, политические союзы и коалиции, международные организации, всемирно принятые (и устанавливаемые) правила и нормы, взаимное ограничение ветвей власти, моральные и идеологические узы, осененные знаменами христианства, ислама, социал-демократии, социализма и так далее. Все это решения одной старой проблемы, восходящей к античным полисам. Однако нынешний упадок власти еще не вызвал к жизни новых компенсирующих механизмов: инноваций в устройстве общественной жизни, которые позволили бы нам во всей полноте использовать персональную автономию, порождаемую сверхраспределенной властью, и одновременно оградили бы от создаваемых ею весьма реальных и страшных опасностей.
Чтобы лучше понять последствия упадка власти для общественного благополучия, представьте график в виде перевернутой подковы. Он изображает упадок власти: слева она концентрирована, справа распылена – в отношении к состоянию широко востребованных ценностей, таких как политическая и социальная стабильность, достойные общественные установления и прочная экономика.
Рис. 10.1. Упадок власти: перевернутая подкова
Горизонтальная ось, где отмечаются степени упадка власти, начинается (с левого края, у начала оси) с максимальной концентрации власти в руках немногих. В этой области находятся тирании, монополии и другие формы жесткого контроля в политике и экономике, при которых уровни социального благополучия несоразмерны. На другом конце оси власть максимально распылена и размыта. Здесь распад систем оборачивается анархией, и ситуация в обществе столь же мало приемлема, сколь и в начале оси, где концентрация власти высока и нормой остается политическая и экономическая монополия.
Фокус в том, чтобы научиться держаться в середине графика, в зоне стремительных и всеохватывающих перемен. Наша терпимость – насколько широка эта средняя зона, где мы готовы находиться, – будет варьироваться. В экономике равно не подходят ни монополии, ни разрушительная гиперконкуренция, но здесь речь все же не идет о жизни и смерти, в конце концов, мы можем жить при множестве разных моделей, пусть даже оставляющих желать много лучшего. Но в политике, если эта область, растягиваясь, захватывает экстремизм и насилие, на кону оказываются куда более серьезные вещи. И когда военный порядок в мире рассыпается и армии могущественных стран терпят поражения от пиратов, террористов, партизан, мафиозных картелей и государств-изгоев, ставки поднимаются выше некуда.
Перед нами встают громадные проблемы, такие как распространение ядерного оружия и глобальное потепление, которые просто не могут быть решены, если мировое сообщество будет расшатываться и дробиться и все больше терять способность к коллективному действию. Упадок власти обостряет эти проблемы – тем более когда все новые страны запускают ядерные программы или обретают способность создавать сложные программы-вирусы, которыми можно поражать противника и на своей территории, и за границей. В свою очередь не способствует поиску решений и ослабление ведущих игроков: миновали времена, когда одна-две супердержавы могли просто диктовать остальным свою волю.
Сообща бороться за сохранение мира, противостоять терроризму, обеспечивать международную экономическую координацию для роста мировой экономики, искоренять болезни, сдерживать климатические изменения, распределять дефицитные ресурсы, преследовать мошенничество и отмывание денег, защищать редкие виды животных и растений – все это работа на общее благо. Иначе говоря, от их успеха выигрывает каждый, включая и тех, кто никак не помогает их осуществлению. В этом состоит классическая дилемма, которую социологи именуют проблемой коллективных действий{362}.
Ни один из участников не в силах в одиночку осуществить изменения, но каждый старается, не тратя своих ресурсов, выжидать, пока нужную работу выполнят другие. В итоге изменения так и не происходят, хотя от них выиграл бы каждый. Упадок власти усугубляет проблему коллективных действий. Он уже происходит на международной арене, где то в одной, то в другой области все более и более “мелкие” страны налагают вето, требуют особого рассмотрения, тормозят или вовсе останавливают действия “больших” наций. Между тем сами большие нации получают новые возможности преследовать свои интересы. В XX веке для заботы о благе всех народов и людей человечество придумало глобальные организации: от ООН и ее специализированных учреждений до Всемирного банка, Международного валютного фонда и региональных групп. Однако эти новые организации сплошь и рядом едва поспевают за ростом требований и возникновением угроз в тех областях, которые они призваны регулировать.
Одно из решений – коалиция могущественных стран (“Коалиция доброй воли”), которая действует в обход международных организаций, напрямую, как США и их союзники в Ираке. Но даже эта схема не избавлена от упадка власти: во-первых, потому что другие страны все легче могут сопротивляться таким коалициям и вмешиваться в их планы, но еще и потому, что политические коалиции становятся все менее сплоченными, а общественное мнение все менее склонно их поддерживать и одобрять, даже в странах, которые их инициируют. Волна за волной, размывающие власть – и не только политическую, – обрушиваются на нас, все обостряя ситуацию. Та же страна, правительство и армия которой пытаются навести порядок где-то в далеких краях, для чего организуют международную коалицию, может давать приют фондам и организациям, передающим врагу деньги и информацию, интернетсайтам, транслирующим позицию врага и вербующим для него солдат. Возможности малых игроков для инвестиций, кампаний, пожертвований, учреждения своих информационных агентств, обеспечивающих влияние, растут, но позитивные следствия этого – плюрализм, демократия, инициатива, ощущение осмысленности – одновременно создают новые препятствия, мешающие бороться с кризисами, определять цели и доводить замыслы до воплощения.
Пять рисков
Какой бы аспект мы ни взяли, упадок власти создает риски, которые могут в скором времени подорвать общественное благополучие и качество жизни отдельного человека и в дальнейшем обернуться бедствиями, если не катастрофой. Помимо политического паралича и других негативных последствий, о которых мы говорили, есть еще пять следствий упадка власти, представляющих серьезную опасность.
Хаос
Гоббс и другие классики политэкономии говорили об этом давно, и их прозрения – вернемся к первой главе – до сих пор актуальны. Многим людям свойственна – по меньшей мере, так считается – врожденная тяга к власти. Но в конструкции социума власть – это ответ на проблему хаоса. Мы подчиняемся власти государства, потому что она должна обеспечивать нам минимальный уровень стабильности и предсказуемости, необходимый нам, чтобы вести осмысленную жизнь. Нормы, регламентирующие деловые отношения, законы о клевете, пассивное избирательное право и международные конвенции равно призваны сглаживать непредсказуемость жизни и ограждать нас от опасностей хаоса и анархии.
